Мои чувства на сегодня

Ледяной ангел
offline
У нее на руке кольцо,
Но это еще ничего не значит.
У нее такое лицо,
Как будто бы ей не додали сдачи.
Она садится в такси,
Она устала, она зевает,
А она сегодня в "Руси"
Опять обедает и скучает.
Ей надоели коньяк и спаржа,
Она возьмет себе водки сто грамм,
Ей надоели "Мартель" и даже
"Напариули" и Розенбаум.
Она не может понять причины,
Ей костью в глотке весь белый свет,
Ее уже не волнуют мужчины,
Лишь мальчики по семнадцать лет.
Зал почтительно онемел,
Заметались швейцары, менты и халдеи.
Чуть потрескивая, "Пэл-Мэл"
Между двух изумрудов уныло тлеет.
Она чувствует зал спиной,
Свет играет в сережек пяти каратах,
И опять для нее одной
Будет плакать издерганный синтезатор.
И будет снова дымиться вечер
В оправе матовой пустоты,
Ей будут взглядами гладить плечи,
Ей будут снова дарить цветы.
Ей будут снова слюнявить пальцы,
Совать изломанных фраз куски,
Ее закружит в безумном танце
Отчаяние ледяной тоски.
День и ночь - ром, коньяк, шартрез,
И смятые простыни, между прочим,
И новенький "Мерседес"
Умчит ее в липкую мерзость ночи.
Ей в общем-то, все равно.
Искрится во тьме перламутр лака.
Ведь, Господи, как давно
Она разучилась мечтать и плакать!
Все не существенно, все не важно,
Она умеет неплохо жить.
Ей никогда не бывает страшно,
Ей никогда не охота выть.
Она не может понять причины,
Ей костью в глотке весь белый свет,
Ее уже не волнуют мужчины,
Лишь мальчики по семнадцать лет.
У нее на руке кольцо,
Но это еще ничего не значит....
(с) Б. Георгиевский
Но это еще ничего не значит.
У нее такое лицо,
Как будто бы ей не додали сдачи.
Она садится в такси,
Она устала, она зевает,
А она сегодня в "Руси"
Опять обедает и скучает.
Ей надоели коньяк и спаржа,
Она возьмет себе водки сто грамм,
Ей надоели "Мартель" и даже
"Напариули" и Розенбаум.
Она не может понять причины,
Ей костью в глотке весь белый свет,
Ее уже не волнуют мужчины,
Лишь мальчики по семнадцать лет.
Зал почтительно онемел,
Заметались швейцары, менты и халдеи.
Чуть потрескивая, "Пэл-Мэл"
Между двух изумрудов уныло тлеет.
Она чувствует зал спиной,
Свет играет в сережек пяти каратах,
И опять для нее одной
Будет плакать издерганный синтезатор.
И будет снова дымиться вечер
В оправе матовой пустоты,
Ей будут взглядами гладить плечи,
Ей будут снова дарить цветы.
Ей будут снова слюнявить пальцы,
Совать изломанных фраз куски,
Ее закружит в безумном танце
Отчаяние ледяной тоски.
День и ночь - ром, коньяк, шартрез,
И смятые простыни, между прочим,
И новенький "Мерседес"
Умчит ее в липкую мерзость ночи.
Ей в общем-то, все равно.
Искрится во тьме перламутр лака.
Ведь, Господи, как давно
Она разучилась мечтать и плакать!
Все не существенно, все не важно,
Она умеет неплохо жить.
Ей никогда не бывает страшно,
Ей никогда не охота выть.
Она не может понять причины,
Ей костью в глотке весь белый свет,
Ее уже не волнуют мужчины,
Лишь мальчики по семнадцать лет.
У нее на руке кольцо,
Но это еще ничего не значит....
(с) Б. Георгиевский